Грачи прилетели - математика и искусство

Перейти к контенту

Главное меню:

Грачи прилетели

Галерея > История шедевра

по тексту    Н.П. Бойко. Меодическое приложение к репродукциям. - Айрис-пресс

Алексей Кондратьевич Саврасов родился в 1830 году в московской купеческой семье.


В 1844 году Алексей поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. За рисунки, выполненные на Воробьёвых горах, Алексей был назван лучшим учеником пейзажного класса. Отмечалось, что он показал прочные знания линейной и воздушной перспективы, умение передать композиционные планы и сохранить черты «портретного» сходства данной местности.


В мае 1854 года училище посетила президент Академии художеств великая княгиня Мария Николаевна. Посмотрев выставку работ художников и учеников, лестно отозвавшись о тех и других, она приобрела несколько картин, в том числе две картины Саврасова. Спустя некоторое время пришёл высочайший приказ: явиться Алексею Саврасову в Петербург для создания видов окрестностей Ораниенбаума, где находилась летняя резиденция великой княгини. Саврасов написал в Ораниенбауме две картины. В 1854 году обе картины были показаны на годичной выставке Академии художеств, получили высокую оценку, и в результате двадцатичетырёхлетний художник был удостоен звания академика живописи.
В 1857 году ему предложили место преподавателя в родном Училище живописи ваяния и зодчества, и вскоре он вошёл в пейзажный класс как педагог.


Ученики внимали Алексею Кондратьевичу с благоговением, а среди них были Константин и Сергей Коровины, Исаак Левитан, Михаил Нестеров, составившие впоследствии славу русской живописи.


«Грачи прилетели» (1871)


... Это произошло совершенно неожиданно. Осенью 1870 года секретарь Совета Московского художественного Общества господин Сабоцинский вдруг пригласил к себе Саврасова и сказал:
— Дорогой Алексей Кондратьевич, вы преподаёте в училище живописи, но вот уже несколько лет ваш класс почти пуст. Вследствие этого принято решение лишить вас квартиры, которая была предоставлена вам училищем. Квартира будет отдана другому преподавателю. Он уже подал соответственное прошение.


Саврасов был ошеломлён! Он десять лет занимал с семьёй казённую квартиру, и теперь ему отказано в жилье! Да, последние годы в его классе занимается не более пяти человек, но не он виновен: таланты не планируются, они — рождаются; придёт время, и число учеников возрастёт. И если его так бесцеремонно лишают квартиры, значит, администрация Училища живописи, ваяния и зодчества просто не заинтересована в нём как в педагоге!


Это был сильный удар. Первый после стольких лет внешне благополучной жизни. В «большом доме», где были преподавательские квартиры, все жили как одна семья, и теперь Саврасов выпадал из этого профессионального содружества, становился каким-то изгоем. Было обидно и унизительно!


Алексей Кондратьевич подал в Совет прошение о длительном отпуске:
«Имея частное поручение исполнить рисунки и картины зимнего пейзажа на Волге, покорнейше прошу Совет уволить меня от службы на пять месяцев с 1 декабря 1870 г.».
«Зимний пейзаж на Волге» — это была отговорка, и настолько беспомощная, что придумать её мог только кроткий, стеснительный Саврасов. Все понимали: художник бежит из Москвы.
Он покинул Москву вместе с женой и двумя дочерьми. Ехали поездом по недавно открытой Московско-Ярославской железной дороге. За окном тянулись заснеженные поля и леса. Чего только не передумал Алексей Кондратьевич за этот путь, чего только не вспомнил! Всю жизнь свою переворошил.


В училище Саврасов чувствовал недоброжелательность к себе. То ли зависть была к тому, что его любили ученики, а его картины покупал Третьяков, то ли непонимание. Он уже пятнадцать лет руководил пейзажным классом, но всё ещё оставался младшим преподавателем. А теперь вот выкинули из квартиры; и едет он, сам не зная куда, и не знает, что будет с ним и его семьёй.


Беспокойство оказалось напрасным, Саврасовы устроились в Ярославле хорошо, хотя и не без хлопот. Московские неприятности остались позади, и не хотелось о них вспоминать. Только ученики будоражили душу Алексея Кондратьевича: как они там? Третьяков в письмах советовал ему вернуться в Москву, выражал искреннее желание помочь, но Саврасов не мог этого сделать: требовалось время, чтобы забыть пережитое унижение.


В феврале 1871 года у Саврасовых родилась дочь. Очень слабенькая. Через несколько дней умерла.  С началом весны сказал Софье Карловне:
— Поеду в деревенскую глушь, поработаю над весенними этюдами.
Она поняла: ему нужно восстановить силы. Саврасов поехал на север Костромской губернии.


Из Костромы Саврасов поехал в село Молвитино. Большое село со старенькой церковью на окраине.
Церковь Воскресения в Молвитине была построена в конце XVII века: белый храм с пятью небольшими куполами. Алексей Кондратьевич пришел, чтобы посмотреть на неё вблизи. День на краски не был щедрым, но Алексей Кондратьевич вдруг почувствовал всю великую красоту этого весеннего, серого... Мир был влажный, новорождённый... Только весной и именно в марте в средней полосе России льётся с небес такой чистый лазоревый свет, на деревьях ещё не набухли почки, но они уже насыщены живительным соком.


То ощущение, которым был полон Саврасов по пути в Кострому и в Молвитино, здесь, у околицы обычного неприметного русского села, приобрело особую остроту и силу. Он увидел то, что смутно надеялся увидеть: пробуждение жизни!


Раскрыл этюдник, надел очки. Работал быстро, вдохновенно. Краски, их оттенки, тона и полутона, казалось, сами ложились на холст. Возникал, обретая чёткие контуры, замысел будущей картины. Да, именно этот сюжет, именно эти берёзы, эти грачи, с которыми издревле на Руси связано представление о приходе весны, а с нею — новых радостей и новых надежд. Только бы суметь передать неповторимость мартовского света, весеннего воздуха. Воздух — главное! Без воздуха нет пейзажа. Серебристо-жемчужный свет, дробясь и растекаясь, стоял перед глазами и получал своё воплощение в этюде для картины.


Весна ставит на крыло птицу и художника. Саврасов работал над этюдом в радостном упоении. Через несколько дней поехал в Ярославль, охваченный желанием поскорее начать картину.
— Ты доволен, ты улыбаешься? — обрадовалась переменам в нём Софья Карловна.
— Доволен. Ох, как доволен!
Алексей Кондратьевич уединился в своей мастерской. На мольберте стоял совсем небольшой подрамник с натянутым на нём загрунтованным холстом. Пейзаж будет небольшим. Художник работал теперь не спеша, тщательно, дожидаясь, пока краска высохнет, и уже тогда накладывал новый слой. Он не собирался делать картину яркой и звонкой. Излишняя красота так же вредна для картины, как и недостаток её: отдых нужен глазу и свобода для воображения.


К началу мая 1871 года Саврасов вернулся в Москву, Здесь он уже полностью закончил картину.
В один из летних дней того же года к нему приехал Павел Михайлович Третьяков.
— Я слышал о ваших «Грачах», и не терпится взглянуть на них...
Саврасов провёл гостя в соседнюю комнату — небольшую мастерскую. Третьяков остановился в нескольких шагах от картины, слегка наклонив голову.
— Первоклассная вещь... — сказал после продолжительного молчания. — Поздравляю вас! Какую бы вы цену хотели за неё? — Он знал, что Саврасову тяжелы разговоры о деньгах, и в глубине души был согласен с художником: разве можно говорить о стоимости серенады Шуберта или двух строчках Пушкина: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...» Но Третьяков был не только коллекционером, он был купцом.
Не дождавшись ответа, сам предложил 600 рублей — годовой оклад Саврасова в Училище живописи. Алексей Кондратьевич согласился. Картина «Грачи прилетели» стала собственностью Третьякова. Галерея Павла Михайловича пользовалась большим уважением среди художников. Продать картину Третьякову было мечтой каждого живописца. Московские критики прекрасно понимали значимость оценки Третьякова, и однако же, когда Павел Михайлович показал «Грачей» на выставке Общества любителей художеств, картину приняли с насмешкой: «Обычный весенний пейзажик...», «Мрачная картинка...».


Алексей Кондратьевич прекрасно знал, что «Грачи прилетели» лучшее его полотно; и было обидно, что критики так злобно-несправедливы. К счастью, подоспела Первая передвижная выставка в Петербурге. Там Алексей Кондратьевич получил настоящую оценку своего труда: «Лучшая и оригинальнейшая картина!», «"Грачи" — это же молитва святая...», «Когда приближаешься к "Грачам", охватывает удивление — какое маленькое полотно! Как всё скромно и просто. И в то же время понимаешь: перед тобой — чудо!»


Каждый посетитель выставки находил в картине Саврасова что-то близкое себе, что-то такое особенное, на что с благодарностью откликалась душа. Алексей Кондратьевич был рад и взволнован. Будущее, которое у него так старательно отнимали недруги, оставалось за ним! Он победил! Победил талантом и высотой своего духа.


 
Copyright 2016. All rights reserved.
Назад к содержимому | Назад к главному меню